Для Сергея Проханова, создателя Театра Луны, постановка шекспировского «Ричарда III», конечно, поступок. И прежде всего потому, что он сам к этой постановке не имеет никакого отношения. Для лунного коллектива подобное событие не характерно, потому что театр этот авторский и приглашение режиссеров со стороны здесь явление редкое. К «Ричарду III» привлекли известного литовского артиста и режиссера, нынешнего руководителя знаменитого вильнюсского Молодежного театра Альгирдаса Латенаса, да и постановочная бригада целиком прибыла из Литвы.
Поступок номер два – отказ от вербовки звезд в качестве приманки для публики. Единственное исключение – Юозас Будрайтис, который периодически будет появляться на сцене в образе лорда Гэстингса. Хотя, наверное, одолевали сомнения, что молодая труппа справится со столь масштабной пьесой. Правда, традиции литовской режиссуры отчасти предполагают, что не слишком опытного актера можно спрятать в броской постановочной метафоре. Метафор здесь предостаточно, но надо признаться, что Латенас отнесся к молодым исполнителям с полным доверием.
Никто, конечно, и не ждал от Латенаса скрупулезного воспроизведения исторической хроники. Являющийся из пыльных многовековых далей Ричард III и впрямь ну ничуть не интересен. Другое дело, когда и он сам, и его окружение угадываются в современном зеркале. Сценическое пространство лунной сцены абсолютно вневременно и абстрактно (сценография Гинтараса Макарявичуса). И одновременно почти пусто – только какое-то кубическое сооружение с вращающимися стеклянными дверьми-стенами стоит на заднем плане, периодически заключая в свое тесное нутро тех или иных персонажей.
Латенас ставит спектакль про поединок человека с судьбой, заканчивающийся ее полной и безоговорочной капитуляцией. Поединок изначально неравен, поскольку Фортуна (Анна Терехова) – хрупкое, воздушное существо, а Ричард (Михаил Полосухин) – брутален, груб и самоуверен, несмотря на уродство. Фортуна-Терехова в прологе спектакля робко выпархивает на пуантах из стеклянной клетки и, как мотылек, тянется к огоньку горящей свечи, больно обжигаясь. А позже мужлан Ричард «оприходует» ее в железном ящике, похожем на гроб, откуда сначала обессилено выползет она, пошатываясь, как пьяная, и что-то напевая, подобно сумасшедшей Офелии. А уж потом появится и он сам, самодовольно застегивая штаны.
Впрочем, кажется, неслучайно та же Терехова предстанет и в обличье леди Анны. Эта леди для Ричарда - та же фортуна, только в более частном варианте. И с победы над ней и начинается полоса везения, которое все же куется собственными руками. Гаденький, убогий Ричард–Полосухин, в камуфляже, поставленный на протез, поначалу не очень-то умело и неуверенно начнет свое наступление. Но гордая леди, выплевывая гневные реплики, между тем гипнотически тянется к уродцу, сливаясь с ним в мазохистском экстазе. Он сам куда более поражен внезапно открывшимися способностями повелевать и побеждать. И неожиданный, но закономерный финал этой сцены – протез отбрасывается прочь, злодей прочно становится на обе ноги, распрямляем плечи, гордо вскидывает голову.
Ричард Полосухина в этой трактовке – явный шекспировский злодей с блестящими актерскими задатками и бесовскими идеями. Его ни в коем случае не хочется оправдать, но понять можно, поскольку окружение за редкими исключениями не блещет ни умом, ни прочими достоинствами. Разве что неподкупный лорд Гэстингс (Владимир Лаптев), дав вовремя прозревший герцог Бэкингем (Владимир Тягичев) способны оказать протест, за что немедленно платятся головой. Прочие мельтешат и двоятся (одни и те же актеры играют разные роли), лихо мимикрируют и трансформируются на глазах. В первой части действия Латенас явно педалирует пародийный акцент, так же явно дающий эффект зеркала. Король Эдуард IV (Владимир Майсурадзе), глупо хихикая, балансирует на подвешенном канате. Его супруга Елизавета (Татьяна Солнцева), легкомысленная и недалекая певчая пташка, беззаботно танцует в окружении сыновей – Дорсета (Иван Складчиков) и Грея (Влад Воронин). Свергнутая Маргарита (Наталья Панова) в рубище и с тяжелой цепью на шее заговаривается, как бесноватая. А Ричард-Полосухин между тем уверенно режиссирует свою политическую комедию, юродствуя от души, пока в сцене коронования не забьется в истерической пошловато-дискотечной пляске под разудалый музыкальный аккомпанемент (композитор Фаустас Латенас).
На этом, впрочем, комедия кончается, потому что вполне реальные дыбы, пытки и виселицы многим закроют глаза. Остальным – откроют. И пусть традиционные трагедийные интонации пока удаются актерам (и в особенности актрисам) не столь виртуозно, это дело наживное. Ведь Латенас не играет в поддавки, почти не делает текстовых купюр, давая возможность шекспировскому тексту выплеснуться во всей мощи.
И одновременно набирает силу мистический мотив неизбежной кары за злодеяния. Три поверженные дамы (Елизавета – Солнцева, мать Ричарда – Людмила Светлова и Маргарита-Панова), сбившись в круг, как знаменитые макбетовские ведьмы, злорадно лелеют планы мести. Дым вновь вспыхнувшей войны заволакивает сцену. Гремит гром, сверкают молнии. И уже почти не разглядеть полуповерженного Ричарда, вновь вставшего на протез. И почти не слышен, а лишь угадывается его знаменитый финальный вопль: «Коня! Полцарства за коня!» Зато в зазеркалье медленно высвечивается странное, бесовское лицо какого-то монстра с полуприкрытыми веками, под которыми нет глаз. Он медленно ворочает пустыми глазницами, растворяясь, уплывая вместе с дымом. А впрочем, как всем известно, дальнейшая история не слишком-то учтет свой собственный прежний опыт.